— Школа никогда не заканчивается, — говорят мне. — Жизнь — это урок. Что она хочет сказать тебе?
Я представляю себя в школе. За окном — еще теплые дни осени. Можно ходить в красных сандалиях и без куртки. Здесь скрипит мел. «Откройте учебники. Выучите конспект. К доске! Записывайте домашнее задание».
Я очень хочу на улицу. Хочу просто бродить, подставлять лицо солнышку и улыбаться. Сидеть за партой часами неудобно. В столовой невкусная еда. Перемены не для нас, а для учителя.
Жизнь для меня — невероятная бессмыслица. Получить какой-то свой опыт, и неважно какой. Для чего? Я не знаю.
Смотреть на себя в зеркало: «И это я? И это — жизнь? Что я тут делаю? Что они все делают? Что происходит вообще?»
Жизнь — это урок? Тогда я отказываюсь являться в эту школу.
Я ничего не могу контролировать. Мое сердце бьется, кровь бежит по венам, легкие работают без моего участия. Я в живой машине на автопилоте. От осознания того, что я живу в этом теле — чудовищно страшно. И уязвимо. Лучше об этом не думать. Зато я могу махать руками, поворачивать глаза, прыгать, бегать, ходить. Прикасаться. Дышать.
Для чего все это? Чтоб «успешно сдать экзамены в школе жизни»? Заработать миллион? Всем нравиться? Хочется послать эту училку.
Что только человек ни делает для того, чтобы просто выжить. Как он только ни насилует себя.
Мы торчим в этой чертовой школе до минуты, пока не теряем вкус к радости, пока не перестаем надеяться, и не привыкаем терпеть и страдать. Эта невидимая училка — садист. Когда нам больно, она улыбается? Или бьет для лучшего усвоения урока?
Я мою пол. Пыль вернется снова. Вон летает уже в воздухе. Ты моешь чашку, а она снова грязная. Покупаешь еду, а потом она исчезает. Человек всю жизнь сражается с песком в пустыне, пока этим песком его не засыпет сверху.
Смирение, грусть, радость, любовь, красота бытия.
